Живый в Помощи - Страница 33

— Коммунисты среди вас есть?

— Кто? — переспросил, зычно икнувший и не пришедший в себя после сна, один из летчиков. А Гена из поисково-десантной группы, видимо, не поняв сути вопроса или думая о чем-то своем, с готовностью ответил, привстав:

— Сейчас позовут. Я уже дал команду.

Политзанятия были сорваны. Быстро удалявшемуся из класса ночному гостю в спину неслось:

— А жрать когда привезут? Колонны с харчами из Кабула нет больше месяца.

Час спустя Виктор отчитывался за сорванные политзанятия, за разболтанную партийную дисциплину, за хранение партийных билетов, благо он успел раздать их всем партийцам по карманам. До этого они хранились в железном чемоданчике. Ребята просто боялись их потерять в ежедневной боевой суматохе.

Три года назад в одном из гарнизонов произошло нечто подобное. На разведвыходе десантник при ранении потерял партбилет. Вернее, с него, раненого после подрыва на мине, была сорвана обгоревшая одежда, и уже полуголого ребята дотащили до гарнизона. Узнав о потере партбилета, насмерть перепуганный командир послал всю роту на его поиски. С утра до вечера прощупывали пальцами место боя, и все-таки нашли злосчастный документ. Но вместе с ним на базу принесли еще двоих раненых, подорвавшихся на других минах.

Осмотрев партийную документацию, подполковник нашел кучу недостатков. К ним же был отнесен и плакат над кроватью Виктора — „Меня все равно хрен победишь!“

— Так уж никто и не победит? — зло усмехнулся проверяющий, с удовольствием записывая Виктору строгое партийное взыскание. — Выходит победил, а?

— Об этом мы по дороге в Кабул поговорим, товарищ подполковник, дорога-то длинная.

— Поогрызайся еще, капитан, — блеснул злыми глазами представитель вышестоящего штаба.

Ночью группа проверяющих вылетела на Кабул. У командира вертолета после дневных политзанятий чесались кулаки, и он нестерпимо хотел почесать их о ручку управления вертолета. Он сам напросился довезти вышестоящее начальство до Кабула, но с одним условием: на борту будет именно этот политический работничек. На двадцатой минуте полета пилот, нетерпеливо ерзая, посмотрел на Виктора и спросил:

— Начали?

— Давай!

И началось то, что было тщательно спланировано еще на земле. Вертолет крутым креном грубо провалился вниз, потом начал разбалтываться вправо-влево. Он то круто набирал высоту, то с критическим углом сваливался вниз — и все эти штучки длились непрерывно в течение нескольких минут. В салоне находилось восемь „ревизоров“ и две женщины с „Чайки“, предупрежденные заранее. У не имевших привычки высоких гостей произошло естественное возмущение нежных организмов. Но больше всех страдал „правильно накормленный“ перед вылетом подполковник-политрук.

В дверь пилотской кабины забарабанили. Открыв ее, Виктор увидел, хотя свет в салоне был выключен, мерцающее смертельной бледностью лицо подполковника.

— Товарищи, — еле сдерживая рвущуюся из глубин организма бурю, пролепетал несчастный. — Туалет у вас есть?

— Есть, — сказал Виктор равнодушным тоном, — даже два. Первый — это ведро в хвостовой балке, если по-легкому, а если по-тяжелому, то открываешь крайний блистер, снимаешь штаны и вставляешь голый зад. Естественные надобности от натуги самопроизвольно „отстреливаются“.

— Мы с тобой в Кабуле рассчитаемся, — просипел подполковник и, не владея собой, сквернословя и наступая всем на ноги, начал продираться к ведру.

Через несколько минут обе женщины сидели в пилотской кабине из-за нарастающей и становящейся нестерпимой вони. В момент очередного авиационного кульбита, когда вертолет провалился вниз, о дверь кабины раздался тупой костяной удар, и одновременно начался долгий гомерический хохот. Оказывается, усевшийся на ведро бедолага не смог удержаться при крене и с ведром, прижатым к голому заду, дробной рысью примчался к пилотской кабине и приложился к ней головой.

— Так, есть касание, — проговорил командир. — Теперь в набор. Пусть бежит обратно — и для него достаточно.

Приземлившись в Кабуле, экипаж долго проветривал борт, а Виктору был обещан как минимум трибунал. В общем, отомстили. Но ожидаемой радости на душе почему-то не было.

Кабульские посиделки

Ночевать пошли к знакомым в „полтинник“ — пятидесятый отдельный авиационный полк, базирующийся в Кабуле. Несмотря на полночь, знакомые мужики, сидевшие за большим накрытым столом, сплошь заставленным яствами, явно не собирались расходиться.

— От „Скобы“ никуда не уйдешь, — радостно завопили хозяева.

— Еще не было случая, чтобы „скобари“ пропустили хотя бы одну пьянку, — кто-то отметил за столом.

Все дружно стали тесниться, уступая место ночным гостям.

— Мы тут вторые сутки кукуем, — проговорил уже раскрасневшийся Игорек, знакомый из джелалабадской поисково-десантной группы. — Ждем из Союза лопасти для своих „вертушек“. Должны были доставить сегодня на „горбатом“. И что вы думаете? Борт заруливает на стоянку, открывается люк, мы на радостях кидаемся разгружать долгожданный груз, а оттуда выгоняют шесть обезумевших от страха коров. Они, бедные, пока летели, даже мычать разучились. Я — к командиру, чтобы выяснить, где лопасти, а он — сам такой же злой, как и я, ходит по загаженному самолету и считает, сколько суток придется борт мыть после таких пассажиров.

— Ну, — не понял Виктор, — а коровы-то зачем?

— Кому-то из начальства в „верхнем“ штабе молоко оказалось нужнее, чем лопасти для наших „вертушек“. Вот теперь сидим и ждем. Может быть, завтра привезут.